В одной старой книге, выпущенной в начале века в Москве издательством Маврикия Вольфа, в очерке о великом русском изобретателе написано следующее: «Лодыгин -эта фамилия мало кому известна. А между тем с этим именем связано огромнаго значения усовершенствование в области электрическаго освещения, положившее начало повсеместному распространению электрическаго света»

Александр Николаевич Лодыгин родился в селе Стеньшино Тамбовской губернии, Россия. Он происходил из очень старой и знатной дворянской фамилии (его род, как и род Романовых, вел свое происхождение от Андрея Кобылы). Но бедность семьи предопределила начало карьеры сына. Куда идти юноше из порядочного, но небогатого дворянского рода? Конечно, на военную службу, тем более что это уже стало семейной традицией.

В 1859 г. он поступает в Тамбовский кадетский корпус (бывший, собственно, филиалом Воронежского). А в 1861 г. в Тамбов переехала вся семья Лодыгиных. Тамбовский кадетскийкорпус имел неплохую репутацию. Директоркорпуса, полковник Пташник, хорошо организовал обучение, быт и воспитание кадетов. Саша Лодыгин учился с удовольствием, вышел из Тамбовского корпуса с характеристикой: "Добр, отзывчив, прилежен". Далее последовал перевод в Воронежский кадетский корпус. Здесь наряду с учебой Александр был лаборантом физического кабинета и наблюдателем метеостанции. В 1865 г. Лодыгин выпущен юнкером в 71-й Белевский полк, с 1866 по 1868 г. снова учеба в Московском юнкерском пехотном училище, Белевский полк и уход в отставку как следствие разочарования в военной службе. Лодыгин поступает на Тульский оружейный завод простым рабочим и,скопив небольшую сумму денег, отправляется в Петербург

.

В сентябре 1870 года на стол генерала от инфантерии и кавалера Милютина, военного министра России, лег любопытнейший документ, который должен был сыграть важнейшую роль в истории техники, но тем не менее остался втуне, поскольку министр интереса к нему не проявил. Лодыгин писал в прошении: «Опыты, произведенные комиссиею над применением воздушных шаров к военному делу, дают мне смелость обратиться к Вашему превосходительству с просьбою обратить Ваше внимание на изобретенный мною электролет —воздухоплавательную машину, которая может двигаться свободно на различных высотах и в различных направлениях и, служа средством перевозки груза и людей, может удовлетворить в то же время специально военным требованиям…» Министр посчитал этот документ недостойным его внимания и отказал Лодыгину в субсидии на постройку электролета. Отказ не обескуражил Лодыгина, оптимизма и энергии ему было не занимать. Не заинтересовались в России — предложим Франции, тем более что французы вели тяжелую, затяжную войну с Пруссией. Помочь в этой борьбе с ненавистной для всей прогрессивной русской интеллигенции прусской монархией и должен был его электролет.

Лодыгин с немалыми трудами наскреб денег на поездку в Париж и, не позаботясь о своем гардеробе — как был в армяке, в рубашке навыпуск да сапогах, отправился в страну, являющуюся признанной законодательницей моды. Не за тем, конечно, чтобы одеться там по-европейски, в соответствии со временем, а чтобы осуществить свои технические идеи. Раз дома не удалось сдвинуться с места, может, во Франции он сумеет хоть чего-то добиться… Тем более что петербургский профессор, с которым молодому изобретателю удалось связаться, ознакомившись с расчетами и чертежами, подтвердил их основательность и верность в теории. Твердо, уверенный в этом изобретатель с неописуемыми трудностями, постоянно рискуя быть принятым за шпиона и расстрелянным, добирается до Парижа. И, кажется, вовремя: французское правительство крайне заинтересовалось проектом русского офицера; на заводах Крезо начали строить его электролет. Но нам никогда не узнать, смог ли он взлететь: война закончилась, и вместе с ней прекратились правительственные субсидии.

Из идеи электрического освещения электролета в ночном полете возникло создание, которому и было суждено прославить имя Лодыгина. Электролет надо было освещать, а дуговые лампы явно не годились, требовались лампы намного лутшэ.

Лодыгин возвращается в 1872 г. в Петербург и поступает на службу. Интересно, что средства на существование и проведение исследований дала ему работа в компании газового освещения, вскормившей себе, таким образом неотразимого конкурента.  

Как и Яблочков, Лодыгин внимательно анализирует достижения своих предшественников: применение для освещения нагретых током тугоплавких металлов уже не один год являлось объектом пристального исследования. Однако Лодыгин заинтересовался свечением нагретого угольного электрода.

И тут Лодыгин проявил столь необходимую для исследователя находчивость. Он спроектировал на экран изображение концов угольных электродов в момент возникновения между ними электрической дуги. При этом он отчетливо увидел, что светится только поверхность конусных торцов углей, и тогда: “...я подумал, что, заменив оба конуса одним цилиндром такого же объема, уменьшив диаметр этого цилиндра и увеличив его длину, я получу большую светящуюся поверхность... при том же токе”. Другой находкой было помещение накаливаемого угля в герметический сосуд. Первая лампа с накаливаемым угольным стержнем была создана в 1872 г., годом позже появилась лампа в круглом стеклянном баллоне. В чём же было основное преимущество лампы Лодыгина перед уже существовавшими конструкциями? Вероятно, прежде всего в законченности: герметический баллон обеспечивал большую долговечность угольного стержня. Однако срок работы лампы не превышал получаса.

Интересно, что Лодыгин предусмотрел возможность замены углей (проводников) и в тексте заявки на привилегию (охранный документ на изобретение, эквивалентный зарубежному патенту) указал, что число проводников в одной лампе может быть более одного. В той же заявке было указано, что для изготовления стержней (проводников) может применяться углерод в разных видах (графит, сажа, кокс, уголь), а также смеси хороших проводников с непроводниками (железа, чугуна или платины с каолином, известью, магнезией и т.п.). Стеклянный резервуар должен быть наполнен азотом или другим газом, форма его может быть цилиндрической, овальной и всякой другой... Заметьте, что привилегия, выданная департаментом торговли и мануфактур 11 июля 1874 г. по этой заявке, закрепляла авторские права изобретателя на все разнообразные модификации лампы, предусмотрительно описанные в заявке, из этого следует что мы можем считать Лодыгина полноправным изобретателем лампы накаливания.

Демонстрация лампы вызывала восторг, восхищение. Люди толпами ходили смотреть электрический свет. Это был первый в мире опыт электрического освещения улицы. Пришло признание. Петербургская Академия наук присуждает Лодыгину почетнейшую Ломоносовскую премию. Помимо признания и известности, это тысяча рублей — деньги большие, которые можно употребить для дальнейших исследований. 11 июля 1874 года изобретатель получает патент на «Способ и аппараты дешевого электрического освещения».          

Некто Флоран, хозяин модного магазина белья в Петербурге, устанавливает три вакуумных лампы Лодыгина в своем салоне. Инженер Струве предлагает использовать лампы Лодыгина при подводном освещении во время кессонных работ при постройке Александровского моста.Слава о новых, невиданных лампах перекатилась и за границу. В 1873 году Лодыгин получает патенты в Австрии, Германии, Италии, Португалии, Венгрии, Испании и даже в таких отдаленных странах, как Австралия, Индия. В Германии на его имя выписаны патенты в целом ряде отдельных княжеств, получены привилегии на имя компании, основанной Лодыгиным и во Франции. Западные газеты наперебой печатали сообщения о новом русском изобретении. Но ни в самой России, ни за границей никто не брался за серийное изготовление лодыгинских ламп. Дело новое, и как знать, куда может все повернуться… А другой «русский свет» - свеча Яблочкова? Не одержит ли верх она? Высвеченные ею театры и магазины Парижа, Лондона, да и других городов — разве это не лучшее, не убедительнейшее свидетельство ее возможностей и яркой электрической будущности? И что же сам Яблочков? Они с Лодыгиным дружат, и Яблочков, продолжая работу по совершенствованию своей свечи, выступает с публичными лекциями в поддержку электрического освещения, в поддержку Лодыгина и даже дает тому возможность экспериментировать на заводе, выпускающем «электросвечи» — дуговые лампы Яблочкова. И, не сдерживаясь, обрушивается к тому же на скороспелых последователей Лодыгина, спешивших нажиться на его изобретении, в том числе и на Эдисона, разрабатывающего идею русского инженера без каких-либо ссылок. То, что Эдисон о нем знал, — это бесспорно.

Бытует весьма занятная версия о том, что привело Эдисона к мысли о работе над лампой накаливания. Где-то в 1876—1877 гг. в США для наблюдения за постройкой кораблей, заказанных Морским ведомством, был командирован русский морской офицер А. Хотинский. Известно, что Хотинский был неплохим электриком и изобретателем; он хорошо знал об опытах Лодыгина и даже захватил с собой в Штаты несколько образцов его лампы накаливания. Известно также, что, встречаясь с Эдисоном, Хотинский продемонстрировал ему эти лампы. Дальше — только предположения. Правда, основанные на всемирно известной способности Эдисона усовершенствовать чужие изобретения.

  Биографы Эдисона утверждают, что в 1878 г. он активно занялся проблемой электрического освещения в быту. Вероятно, на это повлияли и всемирный успех “свечи Яблочкова”, и изящество лампы Лодыгина. 27 января 1880 г. Эдисон получает патент на лампу с угольной нитью накаливания в стеклянном баллоне, из которого выкачан воздух. Только в откачке воздуха и заключается отличие конструкции этой лампы от лампы Лодыгина. Основная заслуга Эдисона не в новизне технического решения (успешно оспариваемой впоследствии многими конкурентами), а в инженерной проработанности конструкции.<BR>Первая лампа Лодыгина горела всего полчаса — лампа Эдисона стала первой промышленно освоенной лампой накаливания.

  Уже первые нити накаливания ламп Эдисона, представлявшие собой обычные швейные нитки, горели до 40 ч, но и это не устраивало изобретателя. Он пробует огромное число различных веществ, содержащих углерод: более шести тысяч разновидностей растительных волокон. К этому времени Эдисон—уже знаменитый изобретатель — имеет возможность вкладывать огромные средства для достижения успеха в своем новом увлечении. В джунглях Африки работает его экспедиция, поставляющая образцы материалов для нити накаливания. Кажется, перепробовано все, и тут лучшие результаты показывает бамбук, выдернутый из подвернувшегося под руку футляра от старого японского веера.

  В канун нового, 1880 года в лабораторию Эдисона в Менло Парке съезжалисьмногочисленные гости. Уже приближаясь к лаборатории, они восхищались ярким светом сотен ламп, развешанных повсюду. Эффект превзошел ожидания, но Эдисон уже думал о практичной и дешевой системе городского освещения. Правда, дальнейшие его действия имеют весьма отдаленное отношение к изобретательству: борьбу с газовыми компаниями и организацию производства дешевых ламп вел уже Эдисон — промышленник и бизнесмен. Заметим только, что лампы, покорившие Америку, все-таки мало отличались от ламп Лодыгина. И светился пока в них все тот же угольный стерженек...

А меж тем уже вершится несправедливость. Российские газеты, позабыв о собственном восхищении лодыгинской лампой, на все лады расхваливают Эдисона! Лодыгин же не возмущается, не выступает ни публично, ни в печати с доказательствами своего неопровержимого приоритета. Что же, ему все равно? Или, быть может, он чем-то занят и не считает возможным, нужным прерваться для словопрений?<BR>  Александру Лодыгину не досталось столь замечательных организаторских и деловых способностей, как Томасу Эдисону. Он давно понял недостатки угольного стержня и в 1893 г. серьезно занялся опытами по созданию ламп с нитью накаливания из различных сочетаний тугоплавких металлов. В ходе этих опытов он впервые предложил и опробовал вольфрам, тот самый материал, который применяется и по сей день. Свою новую лампу с вольфрамовой нитью накаливания Лодыгин патентует и успешно демонстрирует на Парижской всемирной выставке 1900 г. А в 1906 г. он ставит последнюю точку в заочном споре с Эдисоном — его патент покупает американская фирма “Дженерал Электрик”, организованная в свое время Эдисоном.

Судьба Лодыгина побросала. Какое-то время работал в Америке старшим химиком на заводе аккумуляторов — пришлось на время покинуть Россию. Видимо, как-то он был связан с народовольцами и вместе с теми, кому удалось бежать от арестов — еще в конце декабря 1884 года, в явной спешке уехал в Париж. Потом работал на строительстве Нью-Йоркского метрополитена —инженером по электроосвещению, строил электромобиль собственной конструкции, сделал ряд других изобретений и через двадцать три года отсутствия вновь ступил на русскую землю. С собой он привез чертежи и расчеты нескольких новых изобретений, в том числе военных —специальные сплавы для броневых плит и снарядов, электрохимический способ выделения алюминия и свинца из руды, легкий и сильный двигатель, пригодный для субмарин и летательных аппаратов, «воздушное торпедо для атаки неприятельских аэропланов, дирижаблей и прочего (по типу ракеты)». А сбережений никаких не привет Наоборот, все. что имелось, — растратилось. Не умел он, в пример Эдисону, зарабатывать деньги. Что же осталось ему, кроме того, как искать службу… А ведь уже шестьдесят… Электротехнический институт предложил курс по проектированию электрохимических заводов, и Лодыгин с радостью согласился. В 1910 году отмечалось сорокалетие лампы накаливания. Вот теперь-то, после жизни в Америке, где на каждом шагу прославлялся удачливый Эдисон, прорвалась у Александра Николаевича горечь, обида за несправедливость. Написал в газете «Новое время»: «Изобретатель в России почти что пария… Я знаю это как по своему личному опыту, так и по опыту многих других…» Все так. Но, правда, случается, что несправедливость уступает место признанию. Жаль только, что часто приходит оно слишком поздно.

В 1914 г. он командирован Управлением земледелия и землеустройства в Олонецкую и Нижегородскую губернии для выработки предложений об электрификации. Первая мировая война меняет все планы, Лодыгин начинает заниматься летательным аппаратом вертикального взлета. После Февральской революции 1917 г. изобретатель не сработался с новой властью. Материальные трудности заставляют семью Лодыгиных уехать в США. Приглашение вернуться в РСФСР для участия в разработке плана ГОЭЛРО Александр Николаевич из-за болезни вынужден отклонить. В марте 1923 г. Лодыгин умер в Бруклине.

Его идеи опережали время. Принципы, заложенные в проект электролета,<BR>были использованы через полвека. Конструкция водолазного аппарата фактически является прообразом акваланга. Первое в мире электронагревательное устройство для отопления является детищем Лодыгина. Предложение использовать в лампах накаливания вольфрамовую нить актуально и сейчас...

Вклад Александра Николаевича Лодыгина в прогресс человечества<BR><P>заметен и весом и сейчас, на рубеже 2-го и 3-го тысячелетий.